Августовскому каналу исполняется 200 лет. По историческим меркам – юнец, но сколько в нем артефактов, имен, тайн… Долгие годы советского прошлого внимание к нему было несправедливо утеряно. С этим никак не мог смириться известный журналист и краевед, человек-эпоха, справивший недавно свое 90-летие Витольд Ивановский.
Витольд Владимирович буквально по крупицам собирал любопытные факты об этом уникальном историческом достоянии не только районного масштаба. Плоды поиска не пропали даром. В сентябре 2007 года из-под пера Ивановского на страницах «Перспективы» вышло три цикла очерков об Августовской водной жемчужине. Огромный читательский интерес к публикации и внимание к зачахшему историческому объекту тогдашнего руководителя района Михаила Камарца были обеспечены. На одном из совещаний у Президента РБ Александра Лукашенко Михаил Викторович высказался о том, что окультуренный и облагороженный Августовский канал мог бы привлекать многочисленных туристов. И дело сдвинулось с мертвой точки…
Но вернемся к очеркам Витольда Ивановского, напечатанных в трех номерах и имеющих некий символический подтекст с заголовком.
Еще в предисловии к ним автор указывает, что среди историков и краеведов существуют разночтения по поводу даты начала строительства канала. Одни утверждают, что это произошло в феврале 1825 года. Мол, именно в это время всероссийский самодержец и король польский утвердили необходимые документы. Другие склонны считать началом исторической стройки время создания дирекции и начало финансирования. Третьи полагают, что за отправную точку надо взять дату, когда подполковник Игнатий Прондзынский выехал для исследовательских работ в Августовскую пущу в июне 1823 года.
Кажется странным, отмечает Ивановский, что строительство столь грандиозного объекта поручают простому 31-летнему саперу корпуса инженеров армии Королевства Польского. Но дело в том, что во всём государстве на ту пору не нашлось ни одного специалиста, имевшего практику строительства гидросооружений. Прондзынский активно и с максимальной отдачей взялся за порученное дело. Он исследовал околицы солидного пространства, где протекали такие реки, как Нетта, Черная Ганча, Неман, Бебжа. У небольшой в принципе команды помощников и подчиненных подполковника не было даже карт Августовской пущи. А как без них прокладывать трассу будущего канала, как начальству в Варшаве и Петербурге ориентироваться? Положение усугублял еще и тот факт, что не было разрешения свыше на проведение работ на сопредельной территории Российской империи. Лишь спустя три недели «добро» было получено, согласно приказу Великого князя Константина, являвшегося царским оком в Варшаве.
Во второй половине июня 1823 года велись интенсивные поисковые работы. В этот период произошла неожиданная встреча с командой российских офицеров, инкогнито разведывавших августовские реки и озера еще до прибытия сюда польской. Прондзынский, регулярно отправлявший рапорты своему начальству, в очередном предложил «продолжать работы совместно с россиянами во имя общего дела». В конце концов взаимные контакты с россиянами пошли на пользу польской команде уже хотя бы потому, что значительно сократили площадь, определенную для рекогносцировки. Впрочем, полученные данные еще не давали окончательного ответа на вопрос, где должна пройти трасса будущего канала. Сделали вполне серьезную ставку на Бебжу, Татарку, вплоть до Лососны. Обследование озер аж до самого Немана требовало невероятного труда из-за огромных площадей зарослей.
Кроме того, Прондзынский убедительно просил прислать ему в помощь опытного чертежника. Лишь спустя несколько месяцев в конце октября в его команде появился подпоручик интендантуры Юлиан Пендецкий. Способный от природы юноша, к сожалению, был лишен практического опыта такого рода работ. А чего стоила, например, пишет очеркист, переброска тяжелого копра для забивания свай на десятки километров. Он предполагает, что вероятнее всего разобранную станину и тяжеленную стальную бабу укладывали на телегу, запряженную парой волов или лошадей. После с большой осторожностью перетаскивали песчаными, полными выбоин лесными дорогами, к тому же перехваченными корнями вековых деревьев. Естественно, эти обстоятельства сдерживали темпы работ. Да еще и местные чиновники ставили палки в колеса.
Бывало, и за собственные деньги участники команды закупали лошадей, ремонтировали телеги, а заодно и кормили тягловую силу. Тормозило дело и строгое соблюдение параграфов инструкции. Впереди ждала осенняя непогодь, а за ней – и зима.
Витольд Ивановский прочувствованно передает царившую тогда атмосферу на марше энтузиастов подпоручика Прондзынского и восхищается стойкостью и сметкой участников его команды. Не выдержавший всех этих нервотрепок ее руководитель предупреждал варшавское начальство, что прекратит работы и подаст в отставку, если местное чиновничество будет волокитить процесс. Подействовало!
